Лучший возраст для смерти - Страница 80

Кидов постарше учили стрелять, ухаживать за оружием, водить машины – Вайсвиллю были нужны воины, возможно, даже больше, чем мыслители.

Джессика и Сэм, как и собирались, учили четверых двенадцатилеток оказывать первую помощь, принимать роды и разбираться в лекарствах. Лиз показывала технику перевязок и инъекций – ничего более сложного она не умела, но и ее наука оказалась востребованной.

Кто-то занимался огородами, благо, справочная литература была в городской библиотеке, кто-то ставил самодельные силки, мастеря их из рыболовной лески, кто-то строил сараи и загородки для птицы – хоть косо и криво, но строил.

Домашней птицы в Вайсвилле было немного, а ту, что была, собирали по соседним фермерским хозяйствам.

Кто-то рыбачил в обмелевшем за лето Санни-спрингс, кто-то охотился, благо кроликов в округе водилось великое множество, да и олени регулярно подходили к Базе со стороны леса. Кто-то мешками таскал кукурузу, вызревшую на заброшенных полях, к машинам, и все это обитатели везли, волокли, тащили на спинах в Вайсвилль, набивая съестным подвалы домов, как бурундук защечные мешки.

Найти, принести, сохранить – жизнь городка напоминала жизнь муравейника в начале осени. Полторы сотни работоспособных жителей пытались обеспечить себе сытую жизнь зимой и все, у кого хватало опыта и воображения понять, что может случиться с ними, когда наступят холода, работали не за страх, а за совесть.

А Ханна…

Ханна возглавила одну из трех групп мародеров, как оказалось, самую успешную и самую отчаянную. Васко с автоматической винтовкой наперевес, занял позицию за ее правым плечом, и Ханна знала, что он отдаст за нее жизнь в случае необходимости. Иногда она ловила на себе его взгляды, и это не были взгляды телохранителя или друга. Но обычно Васко успевал отвести глаза, и в такие моменты Ханна думала, что могла ошибиться.

Васко был сдержан и холоден при любых обстоятельствах, кроме боевых, в бою его темперамент выплескивался через край, и тогда Гонсалес превращался в машину для убийства. В такие моменты Ханна вспоминала слова Тони.

Васко действительно нравилось убивать, он наслаждался насилием, как меломан наслаждается изысканным музыкальным сопровождением любимой оперы, как наркоман – грядущей дозой. Тони оказался прав, но рядом с Васко Ханна чувствовала себя защищенной и сильной. Ей даже не приходилось браться за пистолет. Гонсалес и его «сумасшедшая пятерка» замыкали все проблемы на себя. Остальное не имело значения.

Вместе они вычистили склады в Рейстере – там действительно было чем поживиться. В Вудфилде они разжились двумя цистернами дизельного топлива и двадцатью тоннами бензина вместе с бензовозом. В Пайнтауне пришлось воевать с пришлыми мародерами из-за складов с зерном и мукой, но кончилось все благополучно – разгромом противника.

Теперь она редко видела своих друзей по школе – разные обязанности и, как следствие, разные права, интересы и группы общения. Нет, никаких запретов ходить друг к другу в гости не было. Просто был восемнадцатичасовый рабочий день, и у каждого жителя Вайсвилля в этом дне было свое место, словно у патрона в пулеметной ленте.

А после работы, если честно, было не до общения.

И никто никого не принуждал к беспрекословному послушанию, но все подчинялись общему укладу – просто иначе система не работала. Во всяком случае, ужасов насилия над личностью, так живо описанных Тони в первые дни ее появления здесь, Ханна не наблюдала. Или не замечала, будучи постоянно занятой своей работой. Впереди была осень с ее дождями и ветрами, снежная морозная зима и десятки новых смертей, которые предстояло пережить.

В августе вирус унес три жизни, в сентябре беспощадно прикончил еще четверых обитателей Вайсвилля.

Но люди ко всему привыкают.

Горели смрадные погребальные костры, но все так же уходили в разведку группы мародеров, дымили печи кухонь, играли бэбики и киды в детских садах, заступали на дежурство часовые внутреннего и внешнего периметра.

Да, было страшно, особенно когда Ханна впервые увидела, как смерть забирает одного из ее ровесников.

Генри нужно было застрелить, избавить от мучений, но она не смогла – физически не смогла нажать курок. Это сделал Васко. Сделал, искривив тонкие губы, словно пускал пулю не в трясущегося в судорогах старика, который еще полчаса назад был их другом, а в совершенно незнакомого человека.

Потом пришел Грег и тело отнесли на погребальную площадь, где киды уже сложили костер.

Прощание было недолгим, пламя жарким, на скорбь не оставалось времени.

Городу нужно было жить дальше, а Грегу с помощниками – сделать так, чтобы он жил: организовать, прокормить и защитить триста с лишним человек, которые еще вчера не умели ничего, кроме как играть в компьютерные игры. Когда тут скорбеть? Смерть стояла за спиной каждого из них, привычная, ставшая почти родной за эти месяцы. Каждый день, каждую минуту, каждую секунду она дышала в спину, клала свои костистые лапы на плечи выжившим. От нее можно было увернуться сегодня, но время, когда она возьмет свое, было предопределено для каждого.

Если бояться смерти бесполезно, то можно лишь научиться не обращать на нее внимания. Жить, словно ее не существует.

Им повезло, что продуктовые склады, на которых хранились тонны пайков для армейских, находились не на наглухо замурованной автоматикой Базе, а на городских складах. Им еще раз повезло, что часть бронетехники, предназначенной для охраны внешнего периметра, осталась в ангарах ремонтной и охранной службы Маунт-хилл – это помогло успешно мародерствовать и защищаться от чужаков. А уж то, что на внешних складах хранилось стрелковое оружие для военной полиции, было не просто удачей, а огромным везением – без этого железа Вайсвилль мог не дотянуть и до осени.