Лучший возраст для смерти - Страница 89

К оглавлению

Рядом с воротами стоял сожженный пикап, а на поперечине, как раз под надписью, висели три хорошенько подгнивших трупа.

– Из машин не выходить, – скомандовала Ханна. – Васко! Ты меня слышишь? Прием.

«Уоки-токи» похрипел пару секунд и отозвался голосом Гонсалеса.

– На связи. Что случилось, Ханна?

Рации шифровали радиоканал и посторонний услышал бы лишь непонятное мяуканье в динамиках.

– Подъезжай. Мы тут кое-что нашли.

– Сколько человек?

– Не знаю. Пока живых не видела. Тут три мертвеца висят на входе…

Васко фыркнул.

– На входе куда?

– Лагерь для девочек, – пояснила Ханна. – «Надежный приют».

– Хорош приют… А с чего ты решила, что там есть живые?

– Пикап сожгли недавно, воняет на полсотни шагов. И мертвецам пару дней от силы. Думаю, их не зря тут повесили. Это предупреждение – не входить.

– Так ты и не входи, – сказал Васко. – Зачем рисковать? Если тебя хоть поцарапают, то чиф повесит меня на воротах Вайсвилля, причем не за шею, и будет прав. Диктуй координаты, мы недалеко, сейчас приедем.

«Недалеко» вылилось в сорок минут ожидания, но Ханна не позволила своим стрелкам выходить из машины, а двое мотоциклистов, здоровые пятнадцатилетние близнецы, все это время терпеливо прятались за бронированным джипом, чтобы не попасть на прицел.

Первым делом по прибытию Васко осмотрел «Надежный приют» в бинокль.

– Правильно сделала, что подождала, – резюмировал он через несколько минут.

Он еще раз поднес оптику к глазам, и кивнул.

– Видишь тот коттедж?

– Да.

– Присмотрись к окнам.

– Люди внутри?

– Точно. И с ружьецом. Теперь посмотри на два часа.

Достаточно примитивно оборудованная – ветки, трава – позиция, оказалась с начинкой. Даже в свой непродвинутый бинокль Ханна сумела рассмотреть ствол охотничьего ружья, направленного в их сторону.

– Девочки, наверное, были скаутами, – заметил Васко. – То есть, о маскировке они что-то слышали, но инструктор у них был – полное дерьмо. Детский сад. За крыльцом коттеджа слева торчит еще одна девица с таким же пугачом для кроликов. Нас, наверное, ждут в засаде и думают, что их не видно.

– Что будем делать?

– Ну, не убивать же девочек-скаутов! – возмутился Гонсалес. – Будем пугать.

– А без этого можно, Васко?

– Без этого нельзя. Они сейчас могут в любого из нас пальнуть. Не факт, что попадут, но случайно покалечить могут. Если это они трупы на ворота повесили, то ожидать от них нежных поцелуев я бы не стал.

– Да уж… – сказала Ханна.

Легкий порыв ветра снова качнул распухшие тела повешенных, стало слышно, как скрипит по древесине капроновый шнур, на котором их вздернули.

– Карабин дай, – попросил Васко одного из своих бойцов.

Тот протянул командиру оружие, и Гонсалес в мгновенье ока распластался на капоте, наведя оружие на коттедж.

– Ты осторожнее, – попросила Ханна.

– Не учи, – отозвался Васко.

Карабин грохотнул так, что в ушах у Ханны зазвенело.

В ответ из укрытия, больше напоминавшего разоренное воронье гнездо, ударил выстрел – один, и сразу же второй. По джипу застучало, но несерьезно.

– Отлично, – ухмыльнулся Васко. – Мелкая дробь. Точно детский сад, честное слово.

Он перевел ствол своей пушки правее и снова выстрелил.

Из угла дома, за которым пряталась одна из девочек-скаутов, полетели щепки.

– Бросьте оружие! – закричал он. – Вам ничего не грозит! Мы вам не враги!

И тут по ним врезали из ствола посерьезнее.

Лист железа, которым был прикрыт борт джипа, зазвенел от ударов пуль, словно громадный гонг.

– Не стреляйте! – крикнула Ханна. – Мы пришли с миром!

– Валите отсюда! – отозвались из лагеря. – В жопу вас! Вместе с вашим миром!

– Я выйду к вам без оружия, – предложил Васко. – Не стреляйте, я просто стану ближе, у ворот. Поговорим!

– Я сказала – в жопу! Застрелю! – голос у девушки был нервный, срывающийся и Ханне категорически не понравился. Обладательница такого голоса вполне могла пальнуть и в безоружного.

– Я выхожу! – Васко встал, не обращая внимания на угрозы.

Ханна попробовала схватить его за штанину, но он, небрежно отмахнувшись, шагнул на открытое пространство перед воротами, показывая поднятые руки.

– Могу развернуться, чтобы вы посмотрели со спины, – предложил он, – я безоружен. Выходите, поговорим. Мы не враги. Мы пришли спасти вас…

– Нам не нужна помощь!

– Да, выйди ты наконец-то!

Он стоял перед воротами и трупы раскачивались над его головой – двое худых, костлявых подростков лет шестнадцати и третий покрупнее, в обгорелых зеленых джинсах и остатках серого худи с надписью «Мичиган», возраст не определить – вороны уже склевали лицо.

Раньше Ханну гарантированно вырвало бы от такого зрелища, а сейчас она воспринимала происходящее, как кадр из нового сезона «Ходячих», или какого-нибудь их вбоквелла-приквелла – с новыми персонажами вместо набивших оскомину Рика и компании.

Осенний лес, засыпанный яркой листвой и хвоей, медленная речка цвета застывающего свинца, голубое небо, подсвеченное остывающим солнцем, аккуратные домики и сгоревший скелет пикапа у ворот, на которых болтаются повешенные.

«Сюр!» – как сказал бы папа.

Но папа был мертв уже несколько месяцев.

Она помнила его улыбку – отдельно, отдельно походку, отдельно жесты, поворот головы, смех, голос, иногда ей, закрыв глаза, удавалось сложить из деталей паззл – на миг увидеть живого и близкого человека, но…